Почему в Тегеране с подозрением относятся к мотоциклистам
Этот текст был написан и опубликован по свежим следам в те еще недавние, но уже прошедшие времена, когда не собирались отменять санкции против Ирана, а только собирались их вводить, и были надежды, что они приведут к желаемому результату – прекращению иранской ядерной программы, а цены на нефть стояли так высоко и незыблемо, что их обрушить, казалось, могла только война. Вот войны-то, взбивающей цены, и избегали всеми доступными средствами – в том числе и изощренно — военными. Собственно, война-то уже шла – только невидная тихая, и до нас доносились лишь ее неясные отголоски. Вот о ней здесь и речь. Я ничего не менял в той публикации, кроме этого краткого предисловия. Так – по неизменному, тогдашнему — нам легче понять, на что тогда надеялись, чтобы оценить сегодняшнюю предательскую безнадегу.
Черные мотоциклисты
Поговаривают, что иранские власти могут запретить езду на мотоциклах в Тегеране. С этими мотоциклистами прямо беда…
Ранним утром 11 января 2012 года профессор Мустафа Ахмади Рошан отправлялся на работу в своем «Пежо-405». С ним были его коллега и водитель-охранник. Никто из них и не заметил, как сзади подъехал мотоциклист – в черной одежде, в черном шлеме, коснулся машины – и дальше поехал. Через несколько секунд раздался взрыв.
Через несколько часов имя 32-летнего профессора Тегеранского технологического университета стало известно всему миру. И многое про него самого. Что он по совместительству был вице-президентом компании, создавшей завод по обогащению урана в Натанзе. Что в Организации по ядерной энергии Ирана он отвечал за разработку и производство центрифуг. Что по образованию он нефтехимик, автор исследования о полимерных мембранах, позволяющих разделять на легкую и тяжелую фракции нефтяной газ, – эта технология используется в процессе обогащения урана. И даже, что еще со студенческих лет, как заверил его ближайший друг, у Мустафы было две главные цели: борьба с сионистами и умереть как шахид – обеих достиг.
Неизвестно только, кто убил научное светило иранского ядерного проекта, кто послал коварного убийцу. Хотя догадки есть. «США не причастны к этому событию, — заверил уже на следующий день министр обороны США Леон Паннета, выступая перед военнослужащими на базе в Техасе. — У нас, конечно, есть некоторые идеи по поводу того, кто мог быть причастен, но в точности мы не знаем». Да и откуда им знать?
Анонимно процитированный в СМИ источник в израильских разведывательных структурах тоже проявил неведение по поводу авторства ликвидации иранского ученого, правда, добавил: «Тем не менее скорбеть о нем мы не будем».
Иранские официальные лица заявили, конечно, сразу: это дело рук США и Израиля. Но они виноваты вообще во всем. Кого-то из подозреваемых даже, как сообщают, арестовали дня через два. Не сомневаюсь – они признаются. Расскажут даже о том, как рыли тоннель от Бомбея до Лондона по заданию Моссада и отравляли колодцы в Тебризе, как водится, — многие помнят. Однако до сих пор ни одного из черных мотоциклистов в Тегеране не поймали, хотя уже ловили, а чудят они там далеко не первый раз.
Ровно два года назад, 12 января 2010-го, заминированный мотоцикл взорвался рядом с машиной ведущего иранского физика-ядерщика Масуда Али Мохаммади – он тоже как раз направлялся на работу. Тогда тоже арестовали нескольких подозреваемых. Но не помогло. 29 ноября в один день в разных районах Тегерана так же, как на днях с Мустафой, неизвестные мотоциклисты прикрепили магнитные мины к машинам профессоров-ядерщиков — Маджида Шахриари и Ферейдуна Аббаси. Последнему, правда, удалось выжить – и впоследствии он возглавил иранский ядерный проект. 23 июля 2011 года черный мотоциклист на ходу сразил из автомата вышедшего из дому на работу доктора Дариуша Резаи.
В общем, если ты видный ядерщик в Иране – хоть на работу не ходи. Или действительно надо ждать запрета на передвижения мотоциклистов по Тегерану – это не моя догадка, а процитированное в израильской прессе предположение неназванного специалиста из спецслужб.
Желтые крошки
Но избавление от мотоциклистов не избавляет от опасности.
12 ноября прошлого года на военном заводе по производству новейших иранских баллистических ракет (именно на них, как пишут, планируется устанавливать ядерные боеголовки) возле деревни Бигдане раздался взрыв такой страшной силы, что от него вздрогнули в находящемся за 40 километров Тегеране. «Произошла производственная авария при перевозке ракет», — сообщили официальные иранские источники.
Мне тут же вспомнилось, как известный израильский тележурналист-арабист с богатым спецназовским прошлым, Йорам Бинур, учил меня правильно понимать официальную информацию. «Когда ты слышишь о «производственной аварии в результате неосторожного обращения со взрывчаткой» в секторе Газа или на других «территориях» (такие сообщения часто появляются в израильской прессе. – В.Б.), — говорил он, — имей в виду, что аварии случаются только на перекрестках».
И действительно, через пару дней выяснилось, что во время производственной аварии на объекте в Бигдане погибли 20 высокопоставленных офицеров Корпуса стражей исламской революции (КСИР) и среди них главный иранский ракетчик, генерал-майор Хасан Техрани Могаддам.
По поводу его случайной смерти в непричастном к ней Израиле тоже скорбеть не собирались. Генерал Могаддам был ключевой фигурой в иранском ядерном проекте и ракетостроении, отвечал за разработку и испытания «Шихаба-3» — первой иранской ракеты, способной достичь территории Израиля, и ракет дальнего радиуса действия, участвовал в разработке иранской космической ракеты, а в свое время он создавал ракетный потенциал «Хизбаллы» в Ливане – ныне один из крупнейших в мире.
Несчастье, приключившееся с главным иранским ракетчиком, пришлось Израилю как нельзя кстати. По некоторым оценкам, Иран уже располагает необходимыми технологиями и материалами для производства бомбы, но с бомбой к Израилю не прорваться, узкое место – компактность зарядов и средства доставки их к целям. На совершенствование ракетной техники (наряду, конечно, с обогащением урана до оружейного уровня) направлены главные усилия иранского ВПК. Именно в ракетостроении, как сказал мне в свое время разработчик израильской системы ПРО Узи Рубин (интервью с ним см. «Под покровом мощи» — «Огонек», №24 от 26.10.09), иранцы достигли особо впечатляющего прогресса в последние годы. Именно это предмет особого беспокойства израильтян.
И само собой – темпы обогащения урана… Но надо же – прошло всего две недели после загадочной аварии на ракетном заводе – и 28 ноября жуткий взрыв рядом с третьим по величине городом Ирана – Исфаханом. Власти меняли официальные версии произошедшего от «ничего не произошло» до аварии на пригородной АЗС, но от спутников ничего не утаишь – особенно, если крыша снесена: взорвалось на заводе по обогащению урана. Эксперты затруднились оценить размер ущерба, сошлись лишь на том, что «произошло нечто драматичное».
На этот раз неназванный сотрудник израильской разведки разоткровенничался настолько, что сказал (правда, не израильским СМИ, а лондонской Times): «Взрыв не был результатом аварии», отказавшись, впрочем, подтвердить (как и опровергнуть) причастность к событию Моссада.
Как пишут, на заводе в Исфахане хранились основные запасы уранового концентрата, в просторечии — «желтого пирога». Это его разметало в крошки или хуже того: в Исфахане из «желтого пирога» получают газ UF6, который затем поступает в каскады центрифуг на обогатительных предприятиях в Куме и в Натанзе, куда ехал — напомню – утром 11 января профессор Мустафа Ахмади Рошан, пока не повстречался с мотоциклистом. Профессор Рошан – еще раз напомню – отвечал в ядерном проекте за разработку и производство центрифуг.
Вы не поверите, но именно с производством центрифуг произошло следующее несчастье. И случилось это, по странной периодичности, опять через две недели – теперь уже после взрыва в Исфахане.
11 декабря 2011-го страшный взрыв вывел из строя только недавно открытый завод металлоконструкций в Язде. Больше не знают о нем ничего. Кроме того, что открывать безвестный металлозавод приезжал сам президент Ахмадинеджад – пассионарный патрон иранского атома. В общем, чего лицемерить: металлоконструкции, которые производил этот завод, пока не взорвался, называются центрифуги.
А прошло еще дважды по две недели – целый месяц – и гибнет на перекрестке ответственный за центрифуги в ядерном проекте. Теперь, чтобы возобновить их производство на том же уровне, надо не только восстановить завод в Язде, но и найти другого Мустафу того же уровня. А он, судя по «объективке» (к тридцати годам – научная репутация, профессорское звание, генеральский пост), был штучный кадр – таких не пруд пруди. Еще набегаешься искавши.
Есть тут моральная проблема? Есть!
Но давайте разберемся сначала с технической.
Зеленый свет
Если собрать все эти разрозненные факты отдельных происшествий неслучайного характера и выстроить их, хотя бы в цепочку, как сделал это только что я, даже не в систему, как следовало бы – и то появляются основания для выводов.
Самый простой из них: война Израиля с Ираном, которую ждут со дня на день много лет подряд, — уже идет.
Просто она не зашла еще в ту привычную фазу, когда самолеты летят на цели, запускаются ракеты, танки утюжат города. Но уже уничтожается живая сила и техника противника – на войне, как на войне. Пока что цели локальны и избирательны, удары наносятся, как в израильской системе рукопашного боя «крав мага», исключительно по болевым точкам – стратегическим объектам и личностям.
Ни у кого нет иллюзий, что такими точечными действиями можно предотвратить ядерное вооружение Ирана. Но задержать его, выиграть время – можно.
Время сейчас решающий фактор. Потому что параллельно идет не менее жестокая дипломатическая война, и только теперь она входит в фазу, которая обещает какие-то практические результаты. Только сейчас вводятся санкции, которые могут остановить получение аятоллами ядерного оружия. Надо дать им время сработать до того, как иранские ядерщики достигнут цели. Надо оттянуть этот момент любыми средствами.
Публикация в ноябре прошлого года доклада МАГАТЭ о военной составляющей иранского ядерного проекта заставила Запад вынуть голову из песка, а Израилю развязала не только руки, но и язык. В Иерусалиме впервые в открытую заявили о провале дипломатических усилий мирового сообщества по предотвращению ядерного вооружения Ирана и о готовности самостоятельно решить проблему военным путем (см. «Противоядерная реакция» — «Огонек», 14.11.11).
Единственная альтернатива силовому вмешательству – жесткие, «парализующие» экономические санкции в отношении Ирана. Стоит ввести бойкот Центрального банка и прекратить покупку иранской нефти – коллапс наступит в течение нескольких недель.
Об этом тоже израильтяне говорят давно и тоже с минимальной результативностью. Даже после публикации доклада МАГАТЭ из администрации президента Обамы и Госдепартамента стали просачиваться сведения о том, что Вашингтон, возможно, и поддержит меры по некоторому снижению импорта иранской нефти, но на бойкот Центробанка Ирана идти не намерен. Европейские же страны традиционно настроены еще менее решительно, чем США, и они в большей мере зависимы от поставок нефти из Ирана.
В этой обстановке в Израиле всерьез заговорили о возрастающей вероятности военного решения проблемы. Очевидно, дополнительными доказательствами этой решимости стали точечные операции в Иране, о которых шла речь выше.
Между тем не только в Израиле, который в случае авиаудара по Ирану наверняка подвергнется массированному ракетному обстрелу, как из Ирана самого, так и с еще большей вероятностью – из сектора Газа, Ливана и Сирии, где сосредоточены гигантские арсеналы иранских сателлитов, но и в мире прекрасно понимают, что санкции – какими бы они суровыми ни были – предпочтительнее военного варианта.
Он, во-первых, может не достигнуть целей, во-вторых, остановит ядерную программу лишь на время, в-третьих, может вообще привести к региональной, а то и мировой войне, в-четвертых, подбросит цены на нефть до такой высоты, что мировой экономический кризис не только возможен, но и неизбежен.
Видимо, из соображений выбора меж двух зол вскоре после публикации доклада МАГАТЭ, в начале декабря, американский сенат склонился к санкциям, превышающим намерениям президента, и единогласно – сотней голосов из ста – принял решение о бойкоте Центробанка Ирана. Обаме не осталось выхода: в последний день прошлого года, 31 декабря, он успел подписал указ, запрещающий действовать в США иностранным компаниям, сотрудничающим с Центробанком Ирана.
От иранской нефтяной трубы стали отключаться толпами. Крупнейшие европейские страны, одна за другой, заявили о прекращении закупок иранской нефти – Франция, Англия, Италия. О сокращении импорта нефти из Ирана заявила Япония.
В Тегеране сразу поняли, чем это им грозит. И стали угрожать в ответ. Словно отзываясь на давние предупреждения израильтян о том, что первыми целями иранских ракет станут не они, а нефтеносные государства региона, страны ОПЕК района Персидского залива получили официальные предупреждения от Ирана, что, если они будут компенсировать отказникам поставки нефти из своих закромов, ИРИ расценит эти действия «как недружественные».
Дальше – больше. Иран пообещал в ответ на введение санкций перекрыть Ормузский пролив. Через этот пролив, соединяющий Персидский и Оманский заливы, осуществляется до 40 процентов морских поставок нефти. Если Иран это сделает, то цены на нефть подскочат без всякой войны. Но война все равно будет, так как США уже предупредили Иран, что перекрытие залива расценивается как переход «красной линии» и повлечет за собой самые суровые действия. В район Ормузского пролива стали стягиваться военные флоты США и Англии.
Для иранского ВМФ противостояние этой армаде – игра без шанса на выигрыш. Для США война за освобождение пролива – совершенно легитимна, пацифистски настроенное американское общество простило бы администрации новую военную операцию после бесславного завершения иракской войны.
Для Израиля это был бы, конечно, самый лучший вариант. На проливе война не остановится. Если шансы израильских ВВС разрушить иранские ядерные объекты – весьма относительны, то с привлечением мощи американской армии миссия выполнима вполне. Но даже если обойтись без этого, выигрыш очевиден. Главное, что не простится Израилю в случае его собственной атаки на Иран – скачок цен на нефть. Если они подскочат и без него – руки полностью развязаны.
Но – не с еврейским счастьем. В Тегеране тоже умеют читать карты – и такой козырь главному врагу не подложат. Угроза перекрытия Ормузского залива, скорее всего, так и останется угрозой. Как остались нереализованными угрозы СССР и США применить друг против друга ядерные ракеты в ходе Карибского кризиса 1962 года. Тогда должна была разразиться Третья мировая война. Но в последний момент договорились. Правда, для этого Советскому Союзу пришлось вывезти с Кубы ракеты с ядерными боеголовками.
Рассчитывать на то, что аятоллы под угрозой войны откажутся от создания своих ядерных боеголовок не приходится. Значит – либо война, либо убийственные для экономики Ирана санкции.
С этой точки зрения возмущение российского МИДа «односторонними санкциями» западных держав, за которыми министр Лавров видит намерение смены режима в ИРИ, вряд ли найдут понимание на Западе. Проблема иранского атома как раз и заключается в том, что к обладанию ядерным оружием стремится этот непредсказуемый режим. Будь в Иране другая власть, она вряд ли тратила бы огромные для нищей страны средства на создание ядерного оружия, а страны региона и мира вряд ли были бы обеспокоены тем, что это оружие будет применяться для завоевания региональной гегемонии и обеспечение силового зонтика исламскому террору.
Исламский режим сам сделал себя легитимной целью для атак на него.
Прозрачная аналогия
Но легитимны ли сами эти атаки? Как можно одобрять ликвидацию ученых, диверсии на промышленных предприятиях? Как я могу рассказывать об убийствах мирных людей в чужой стране, которые устраивает, возможно, моя страна, — не осуждая ее за это? Для чего вообще их убивать, если известно, что их ликвидация не может быть решением проблемы?
Сначала – ответ на последний вопрос – самый, как ни странно, простой. Чисто технический.
Как написал израильский журналист Амир Орен в газете «Гаарец», «Атом держится на трех вещах: материалах, оборудовании и людях. Последние играют решающую роль не только в самих разработках, но и в восстановительных работах после атаки реакторов». В этом – ответ. Израильтяне не надеются, что в случае даже удачной атаки иранский ядерный проект будет ликвидирован полностью. Можно разрушить реакторы, обогатительные заводы, склады ракет и боеголовок. Нельзя убить знания, уже полученные иранскими ядерщиками в ходе создания ядерного оружия. Можно убить только самих ядерщиков. Увы.
Они создают не расчески, не бытовые приборы, не оросительные системы. Они создают ракеты и боеголовки, которые их руководители обещают сбросить на нас. На мою страну. На моих детей. Пока они этим заняты, пока у их заказчиков такие планы, пока у них такие заказчики, у меня не найдется сочувствия по поводу их горькой судьбы, если она сложится горькой.
Израиль ведет борьбу за выживание. И в момент, когда над ним нависает смертельная угроза, не стесняется в средствах, включая смертельные.
Такие моменты уже бывали в его истории. Есть и прямая аналогия. В 50-60-е годы президент Египта Гамаль Абдель Насер тоже загорелся созданием своего неконвенционального оружия и ракет. Он пригласил немецких специалистов, многие из которых были беглыми нацистами, многие работали над ядерными и ракетными проектами при Гитлере.
Они далеко продвинулись в своих изысканиях. Но не до конца. Потому что стали получать то письма со взрывчаткой, то посылки. Гибли при загадочных обстоятельствах. Им стало страшно. Им стало страшно совсем, когда израильтяне выкрали в 1960 году в Буэно-Айресе начальника еврейского отдела СС Адольфа Эйхмана, привезли его к себе и после суда в Иерусалиме повесили.
Я беседовал об этой операции с тогдашним начальником оперативного отдела Моссада (он, кстати, командовал группой моссадовцев, захватившей Эйхмана) Рафи Эйтаном. Он сказал, что не имел отношения к диверсиям против немецких ученых, но с охотой рассказал, как завербовал любимца Гитлера, легендарного нацистского спецназовца Отто Скорцени.
Сыграл на его страхе после поимки Эйхмана – и склонил к работе на Моссад. По словам Эйтана, они искали авторитетного среди эсесовцев нациста, который мог бы убедить соотечественников бросить египетский проект – чтобы хуже не было. И он убедил. Это сыграло решающую роль в провале египетского проекта.
Насер был не менее харизматичным лидером, чем Ахмадинеджад, и не меньшим ненавистником Израиля, но он ничего не смог поделать со страхом ученых – и ему пришлось отказаться от мечты о собственных ракетах с ОМП.
История не повторяется, но дает прозрачные аналогии.
Публикация: «Огонек», январь 2012
