Как олигарх Полонский учил меня брать интервью
Многоэтажная «точка», где живет Сергей Полонский в Тель-Авиве, находится в двух шагах от знаменитой набережной. Отсюда потрясающий вид на пляж и море. Я пришел к нему в девятом часу вечера. Было совсем темно, если бы не огни, — южная ночь опускается рано, и душно – близость к морю не дает Тель-Авиву прохлады даже в ночи.
Копошение за дверью возникло только после третьего звонка. Открыл коренастый молодой человек с короткой стрижкой. Очень вежливо извинился, что не услышал сразу. Повел меня по лестнице наверх. В бесчисленных комнатах сидели мальчики и девочки с лэп-топами и планшетниками, разговаривали вполголоса. Мы поднялись в салон. Здесь среди молодежи, к удивлению, встретил своего старого израильского знакомого, он им что-то вдохновенно вещал. Когда я появился, переключился на меня. Мой провожатый куда-то исчез.
— А где сам-то? — спросил я. – Мне, собственно, к нему.
— Как где? – удивился знакомый. – Ты что, здесь первый раз?
И он провел меня на балкон. Там под развесистой пальмой возлежал на садовом диванчике, куцем для его громадного роста, Сергей Полонский. Рядом сидел в глубоком кресле еще один мой старый знакомый. Но теперь я не удивился – понял, что будущий репатриант уже обжился в новой стране, оброс друзьями. Не 90-е – теперь русские миллиардеры, собирающие обосноваться здесь, — редкость, и оказаться в центре внимания им не сложно.
— У нас так принято, — ввел меня в курс Полонский, — все разговоры, которые ведутся здесь, — мы записываем. Вас это не смутит? – и он указал на диктофон, лежащий в центре стола между посудой. Горела красная лампочка, индикация записи.
Меня это не смущало, я сам собирался включить диктофон, что и сделал через несколько минут, теперь уже не спрашивая разрешения, как принято обычно.
После этого Полонский преподал мне короткий, но ультимативный урок ведения интервью:
— В одном предложении может быть только один вопрос, — предупредил он, глядя мне в глаза, — то ли изумление хотел увидеть, то ли возражения.
Вообще-то я в своей жизни взял несколько тысяч интервью, несколько лет вел программу интервью на телевидении, время от времени читаю спецкурсы по ведению интервью в университете, методика постановки вопросов занимает в них важное место. Но мой собеседник не должен был этого знать, и я попытался превратить его рекомендацию в шутку. Он, однако, не шутил, повторил для тупых.
В принципе, его версия по поводу ведущегося против него дела, мне была известна. Первое развернутое интервью в Израиле Полонский дал около трех недель назад на 9-м канале, в программе «Контакт», которую я редактирую. Он сказал там среди прочего:
— Это абсурд обвинять меня в том, что я в 2004 году собирался украсть 80 квартир, если в 2011-м, уже после кризиса, достроил 180 квартир на «Кутузовской миле» для обманутых дольщиков.
Сейчас я пришел к нему после сообщения о том, что на днях будет вынесено постановление о его заочном аресте.
— Что вы почувствовали, когда узнали об этом? – спросил я его.
— У меня ощущение, — сказал он, — что все это происходит не со мной. Потому что, потому что… такого вообще не может быть.
По-моему, это был единственный конкретный ответ, который мне удалось получить от Полонского в том интервью. Говорил он, в основном, о том, о чем сам хотел. Это был поток сознания. Он, правда, поначалу извинился, что еще проходит период адаптации: «Я вышел из джунглей, костюм впервые за долгое время надел уже здесь». И говорил о том, что там оставил.
Проект «Архипелаг» — восемь островов, которые он купил в океане, чтобы создать там новый мир. Наш, существующий, несправедлив и несовершенен. А там – своя земля, людей на ней «меньше, чем в космосе», уникальная возможность заселить ее творцами, которые создадут новую реальность.
Рассказал, как пытался основать остров волшебников. 21 декабря – «это сакральный конец года, начало нового цикла» — собрал там лучших магов мира. «Я сам организовал это, работал по 20 часов в сутки. Привез их. Сказал: «Вот – это все ваше!» И что вы думаете? Они между собой переругались».
Говорил о Черногории…
«Когда мы появились там в 2005-м, там страны фактически не было – полное запустение, разруха. Я отремонтировал набережную – за свои деньги, ни копейки не взял из местного бюджета, привез туда «Формулу-1», привез Мадонну, туда пошли инвестиции»…
Похоже, и Черногории теперь у него тоже нет.
Но там, на балконе тель-авивского дома, он говорил о модели целого мира, который построит. По его словам, работа ему знакомая.
— Я никогда не строил отдельные дома, я создавал системы. Как башня «Федерация» — 300-400 тысяч квадратных метров. Там люди живут, работают, размножаются, отдыхают. Я знаю людей, которые неделями не выходят оттуда.
Мир – этот тот же девелоперский проект.
— Работа девелопера, — сказал он, — ближе всего к работе Бога. Он тоже действовал по этапам: сначала создал землю, небо, зверей, и лишь в самом конце – человека. И наша цель – создание человека. К этому надо стремиться.
Бизнес тоже присутствовал в его рассуждениях, но – на уровне идей, будущего.
— Интернет открыл ящик Пандоры, — говорил Полонский, — он абсолютно изменил реальность. Социальные сети себя изжили. Теперь человек зависит от Фейсбука, а должно быть – наоборот. 300 компьютерщиков со скоростью в десятки раз больше обычной — и можно создать новую систему.
И гуманитарные проблемы…
— Если кто-то летает на частном самолете, а другому нечего есть – это фашизм! В Африке была засуха. 35 миллионов умерло. Европейский Союз неделями обсуждал выделение помощи. Что – это дорого завезти воду в Африку? Четырех миллиардов хватило бы, чтобы спасти 40 миллионов людей. Не может быть такого, чтобы люди умирали из-за денег!
Все это мне говорил человек, у которого недавно, как он говорит, отняли компанию стоимостью в 4,5 миллиарда долларов. Которого, как он рассказывает, бывало не кормили в камбоджийской тюрьме, потому что не на что было купить еды. У которого, как он весело поделился, несколько дней назад оставалось всего 400 шекелей на все расходы, включая содержание тель-авивского офиса на 12 человек.
И конечно, меня, человека далекого от переустройства мира, интересовало прежде всего это.
— Так как у вас отняли компанию? – спросил я, улучив момент.
— Не знаю! – ответил он. – Не могу разобраться!
И кажется, обиделся. Потом выяснилось – точно обиделся. Стал нападать.
— Вот вы пришли в дом. Хоть бы подарочек какой-нибудь принесли! — вдруг наехал на меня Полонский, и, надо сказать, попал. – Я еще в тюрьме всех приучил: пришел – подари бутылочку воды, конфетку, прояви уважение к человеку. А вы – ничего на стол не поставили. Хоть бы мысль какую-нибудь умную. Я тут перед вами душу изливаю, а вы – ничего…
После этого и вправду следовало уходить. Но я был на работе, и интервью, по сути, не взял. Мы оба искали повода отдохнуть друг от друга. Наконец, он возник. На балкон вошел парень с чемоданчиком странной формы.
— Атомный, — пошутил он.
— У меня к вам просьба, — сказал Полонский. – Мне тут надо разобраться с одним делом. Пожалуйста, спуститесь вниз на десять минут, поговорите с моими помощниками – Аней и Даней. А потом продолжим.
Это были чудесные ребята. Аня приехала к Полонскому из Москвы. Даня – израильтянин. Полонский нашел его на пляже три месяца назад – он был менеджером в кафе, позвал к себе. И жизнь у Дани изменилась, приобрела смысл. О «Сергее Юрьевиче» они говорили даже не с восторгом – благоговением. Это самый умный, самый сильный, самый благородный человек на свете. Он для них – не работодатель. Гуру! Рассказывали мне про положительную энергию, про лекции, про совместные созерцания заката над морем – это обязательно для всей команды («У нас не офис, мы – семья», — пояснила Аня) каждый день и раз в неделю – встреча восхода, это – для избранных. Давненько, а может быть, никогда я не слышал, чтобы молодые так тепло и самозабвенно говорили о своем начальнике.
Я понял: он уже начал строить свой новый мир – в этой тель-авивской квартире, населенной, неизвестно кем. И эти ребята – первые волонтеры этого нового мира. Меня, человека в силу возраста и профессии циничного, только смущала необузданная восторженность тона. Когда слишком сладко, трудно поверить, что слишком правдиво. Я решил, что даже не буду писать об этой беседе – кто знает, как изменится их отношение к гуру со временем, как изменится его отношение к ним и к его идеям, не вполне адекватным в его положении. Не было бы им стыдно.
Но где-то через полчаса я заметил, что на диванчике между мной и Аней лежит включенный диктофон. И понял, что смущаться мне нечего. Мне ли не знать, что задушевные беседы под запись не всегда откровенны и честны.
Я попросил у Ани узнать, не пора ли продолжить интервью. Она ушла на балкон к Полонскому, потом вернулась – и сказала, что Сергей Юрьевич сейчас слишком занят. Он просит прийти завтра. Надо ли говорить, что завтра интервью не возобновилось?
Это было худшее мое интервью за последние годы. Не поговорили.
Публикация: «Огонек», сентябрь 2013
