Бархатная резолюция

В 2009-м демонстранты в Иране не добились  смены режима, но его ядерную бомбу они спасли

Мало где за событиями в Иране следят так пристально, как в Израиле. Иран – официально объявленный главный враг, оттуда исходит основная стратегическая опасность, туда устремлены все взгляды.

И теперь, когда у этого врага серьезные проблемы, израильтянам следовало бы испытывать «чувство глубокого удовлетворения», не меньше. Но никакого злорадства – лишь напряженное внимание. И вкрадчивое сочувствие.

Даже обычно скорые на язык израильские политики и высокопоставленные военные как воды в рот набрали.

Промахнулся ли Акела?

Самым неосторожным оказался глава Мосада Меир Даган.

На второй день после начала протестных демонстраций в Тегеране он выступал перед комиссией Кнессета по международным делам и безопасности, где заявил, что надежд на падение власти аятолл питать не стоит, правящий режим справится с протестами легко и быстро. Наутро это стало главным заголовком всех газет. Но масштабы сопротивления только росли. И журналистская братия набросилась на генерала Дагана с бодростью волчьей стаи – «Акела промахнулся!»: прогноз с точностью до наоборот, мало того, что революцию проспал, так еще и когда произошло, не понял, что происходит — это такой у нас Мосад? это с ним мы собирались на войну?

Пикантность ситуации заключается в том, что на злополучном заседании парламентской комиссии по безопасности глава Мосада оказался в связи с предстоящим продлением его каденции еще на год.  Трехлетний срок пребывания в должности главы зарубежной разведки у Дагана истек уже три года назад, и каждый раз его оставляют еще на год – именно из-за предстоящего столкновения с Ираном, не менять же на переправе коней, особенно такого коренного, как Даган – уж больно хорош отставной генерал в этой должности, в чем признается открыто уже третий премьер, — случай небывалый. И тут – такой скандал!Но упрямый херсонский парень слов своих обратно не взял. А каденцию ему тем не менее продлили… Все равно как газет не читают.

Справедливости ради надо сказать, что израильские СМИ сейчас обвиняют в слепоте не только родной Мосад, но и все заинтересованные разведки мира, называя их по именам, – от ЦРУ и МИ-5 до египетской «Мухабарат» и почему-то КГБ, которые истратили сотни миллионов долларов на отслеживание ситуации в Иране, а нынешний взрыв оказался для них такой же неожиданностью, как некогда падение коммунистического режима в СССР.

Нельзя так огульно. Я, например, был заранее предупрежден.

Пять с лишним лет назад, когда отмечалось 25-летие Исламской революции в Иране, гостем моей телепрограммы был известный израильский дипломат Арье Левин.

— В Иране уже происходят большие перемены, — сказал он тогда. – И в течение нескольких лет они приведут к падению нынешнего экстремистского правительства. Население Ирана к этому еще не готово, оно этого, возможно, еще не осознает, но это очень молодое население, половина – моложе 16 лет, и нынешняя власть никогда не сможет им дать тех свобод, которые они потребуют. Этот процесс необратим, они свергнут аятолл. И через 10-15, может, 20 лет Иран все равно вернется к тому пониманию своей стратегической роли на Ближнем Востоке, которое было у него во времена шаха.

— Ваш прогноз сбывается? – спрашиваю я Арье сейчас.

— Рано, — улыбается он. – Там пока лишь семейная драма. И ее первый акт.

Но ожидание больших перемен прежде однозначно враждебного Ирана в Израиле есть.

Единственное высказывание официального израильского политика о нынешних иранских событиях прозвучало из уст самого премьера — Биньямина Нетаниягу.

— Если власть в Тегеране переменится, — сказал он перед визитом в Европу в интервью немецкому «Бильду», —  то появится шанс воссоздать добрые отношения, которые существовали между нашими странами, ранее.

Думаю, не только немцы, но и большинство израильтян не поняло, о чем это он. Какие «добрые отношения»?  Тридцать лет прошло, кто и знал, забыл, а два поколения вообще выросло в сознании, что Иран – заклятый враг, и что так было всегда.

Но на Ближнем Востоке ничто не ясно до конца и ничто не вечно: враги становятся друзьями, друзья – врагами, в процессе перехода совмещая обе функции в меру собственного понимания приличий и изящества.

Однако даже на этом фоне перипетии отношений евреев и персов, Израиля и Ирана отличаются особым драматизмом и шекспировской непредсказуемостью.

В тонкости и традиции ирано-израильских отношений вводил меня Арье Левин. Но сначала надо представить источник.

Посол из разведки

В Москве Арье  Левина многие помнят как первого посла Израиля в России и в СССР — после восстановления дипотношений, разорванных на двадцать с лишним лет в 1967-м. Это он провел великое переселение народа из страны социализма в страну сионизма и во многом благодаря его усилиями в Израиле теперь и вправду «на четверть наш народ». Большинство нынешних русскоязычных израильтян стояло в начале 90-х в очередях к его офису за визами.

Трудно представить, как Арье провел эту операцию в незнакомой стране, начав в конторе с двумя телефонами, с неясным статусом руководителя израильской консульской группы при посольстве Нидерландов, а закончив главой самого популярного в Москве дипломатического представительства, изменившего национальный состав страны пребывания.

Посетителей Левин удивлял своим прекрасным русским. Но в России он был тогда впервые.

Арье родился и вырос в Тегеране. Его отец при большевиках был начальником станции Конотоп, в 1924-м бежал в Палестину через Иран, где и застрял, попав сначала в тюрьму, а потом став крупным лесопромышленником. Арье остался без матери еще в младенчестве, до семи лет его растила нянька — иранка-шиитка, он учился в обычной персидской школе, потом в американском международном колледже в Тегеране. Стал активистом сионистского движения, в 1950-м, в 20-летнем возрасте, репатриировался в Израиль.

Он получил приглашение и стипендию Колумбийского университета в Нью-Йорке, но предпочел остаться с больным отцом в Израиле. Пошел в армию. Его готовили для работы разведчиком-нелегалом в арабских странах. Дело шло к выпуску, когда случился самый позорный провал израильской разведки – в Египте накрыли сеть нелегалов, готовивших теракты; в истории Израиля это осталось как «грязное дело» — полетели головы, премьер Бен-Гурион подал в отставку. И Арье заявил, что выходит из игры.

Его в наказание отправили на самые тяжелые и не престижные курсы пехотных офицеров. Он их окончил, но взводным побыл недолго. В конце концов оказался аналитиком разведки Генштаба. Специализировался на неарабских мусульманских странах Ближнего Востока: Иран, Турция… Первым стал заниматься курдами. Израильтяне помогали курдскому сопротивлению в Северном Ираке противостоять режиму Саддама Хусейна, курды поставляли ценные данные разведки – Садам уже начал заниматься ядерным оружием.

После 12 лет армейской службы Арье поступил в МИД. Налаживал связи Израиля с африканскими странами. Организовал первую репатриацию эфиопских евреев: создал лагерь беженцев при посольстве и затем переправил их по воздушному мосту в Израиль – знаменитая теперь операция «Царь Соломон» (эфиопские евреи считают себя потомками царицы Савской, одной из жен любвеобильного иудейского царя).

Через неделю после Шестидневной войны его отправили в посольство в Париже налаживать почти разорванные отношения с французами – де Голь обиделся на израильтян за то, что те его ослушались и первыми нанесли удар, в ответ объявил бойкот и эмбарго. До той поры не США, а Франция была основным поставщиком вооружения для израильской армии. И тут вдруг все прекратилось. Арье растапливал лед личными контактами. Он не говорит, но, видимо, имел отношение к скандальным прорывам французского эмбарго: израильтяне выкрали чертежи французского «Миража» и стали выпускать на их основе свой самолет «Кфир», а также угнали из французского порта два военных судна, которые уже были оплачены, но французы отказались их поставлять израильтянам, пришлось увести.

После войны Судного дня 1973 года Арье работал посланником в шахском Иране.

Затем поступил в аналитический отдел МИДа – фактически разведывательное подразделение дипломатического ведомства. Занимался Ближним Востоком, Восточной Европой и Северной Америкой. В первой половине 80-х был заместителем представителя Израиля в ООН. После чего возглавлял аналитический отдел МИДа, пока не получил назначение в Москву.    

Ракетная дипломатия

Иран, Персия занимает особое место в еврейской истории, еврейской традиции и национальном самосознании.

Некогда Персидской империи принадлежал весь Ближний Восток, включая землю Израиля, и все евреи были ее подданными. Персидский царь Кир, завоевав Вавилон, отпустил евреев из 70-летнего плена и разрешил им отстроить разрушенный Храм, с чего началось национальное возрождение. Самый веселый еврейский праздник Пурим (в который религия даже предписывает еврею напиться в хлам) отмечается по поводу событий, произошедших в персидской столице. В Персии, по крайней мере в Персидской империи, сложился еврейский религиозный канон, зародилась еврейская ученость, система образования, здесь был составлен Талмуд.

— Это страна богатейшей, оригинальной культуры, которая, кстати, была почти полностью уничтожена арабами, вторгшимися в Персию в седьмом веке, — говорит Арье Левин, — и иранцы это помнят. У них традиционная конфронтация с арабами за гегемонию на Ближнем Востоке.

По его словам, Реза-шах Пехлеви, отец свергнутого шаха, основатель династии (и кстати, офицер казачьей дивизии, прекрасно говоривший по-русски. – В.Б.), придя к власти, старался следовать пути Ататюрка – создать сильный светский режим, лишил прежнего влияния мулл, стремился восстановить традиционную персидскую культуру. Железной рукой он прекратил преследования евреев – и иранская еврейская община стала одной из самых процветающих на Востоке. Почти вся она репатриировалась на историческую родину, оставив «доисторической» все, что у нее было.

В Израиле у иранских евреев, которых называют «персами» (как нас – «русскими»), репутация самых способных в бизнесе, оборотистых и – скупых, то есть на уровне анекдотов они евреи среди евреев.

При шахе у Израиля с Ираном не было официальных дипотношений (мусульманский монарх не мог позволить себе еще и такой вольности), но все остальное было, включая посольство – с полным штатом, послом, посланником, военным атташе и представителем Мосада.

Арье Левин приехал в Тегеран посланником в 1973-м, еще не представляя, насколько оказался в нужное время в нужном месте. Через несколько дней началась тяжелая арабо-израильская война, а вскоре после нее арабские страны объявили эмбарго всем, имеющим сношения с «сионистским режимом». Начался энергетический кризис. Цены на нефть взлетели до небес.

Шах никогда таких денег не видел. Он решил, что это его шанс сделать свою страну третьей мировой сверхдержавой и первой на Ближнем Востоке. Он стал скупать новейшее оружие по всему миру, стремительно перевооружать армию – деньги есть!

А израильтянам нужна была нефть. И единственным ее поставщиком оставался Иран. Был построен даже нефтепровод из Ирана в Эйлат – так выросли объемы поставок. Но нужны были и деньги. Много больше денег,  потому что, хотя Арье и удалось договориться с шахом о скидке, – но от новой, высокой, кризисной цены. А деньги можно было выручить только на оружии.

Иранцам очень понравились израильские ракеты «Йерихо» дальнего радиуса действия. Они предложили не возиться с поставками, а построить завод по их производству в Иране. Грандиозная сделка – на сотни миллионов долларов.

На совещании у министра иностранных дел Моше Даяна Арье возражал против сделки.

— Помните: это мусульманская страна и это ракеты – всякое может случиться.

— Ты знаешь другой способ заработать такие деньги? – возразил ему Даян.

Арье не знал. Контракт был подписан, завод начал строиться. Планировалось начать с ракет дальностью 500-800 километров, а дальше – больше.

Только осенью 1978 года – до прихода к власти Хомейни оставалось полгода – в Израиле заметили, что волнения в Иране подозрительно долго тянутся. И заморозили строительство.

К баллистическим ракетам типа «Шихаб», которыми аятоллы собираются угрожать всему миру, они напрягаясь, кружным путем, через Северную Корею, добирались ценой огромных затрат почти три десятилетия. Им бы стоило на полгода позже начать революцию – получили бы все готовым еще тогда, по совершенной израильской технологии. И по Израилю бы пульнули.

В шаге разминулись.

Кстати, как рассказывает Арье, разминулись еще однажды. Во время революции после захвата посольства США, в котором участвовал и нынешний президент Ахмадинеджад,  и взятия в заложники американских дипломатов, толпы ведомые стражами исламской революции, бросились в посольство Израиля. Они ворвались туда всего через десять минут после того, как израильтяне покинули здание.

Бомба будет, война — нет

— Это не бархатная революция, — говорит Арье по поводу происходящего сегодня в Иране. – У протестующих нет главного, что требуется для любой революции, даже восстания: нет организации, нет программы, ясной цели, к которой стремятся, нет денег, нет вождя – бывший премьер Мусави не в счет, это несерьезно. Демонстранты даже не требуют отмены исламского режима, они другого не знают, он их устраивает. Но нынешняя власть им надоела.

Режим аятолл традиционно держался на двух основах – теократии и демократии, между ними был баланс. Эти абсолютно сфальсифицированные выборы показали, что демократию у них отняли, осталась только теократия – и с этим молодежь не желает смириться. Они хотят жить так, каким хочется, как они видят в Интернете, а не так, как велят аятоллы. Руководство страны оказалось не готово к переменам, которые произошли в стране. Очень вырос средний класс, множество людей покинуло деревни, переселилось в города, а работы нет, высокая инфляция, жизнь становится хуже, а не лучше.

К тому же – раскол и в духовном руководстве, среди мулл. Соперничество между Рафсаджани и Хаменеи. Хаменеи готовит своего сына Моджтабу к себе в преемники. Младший был очень активен на прошлых выборах, в 2005-м, когда впервые привел к власти Ахмадинеджада, и сейчас он тоже постарался, но уж слишком – фальсификация заметна по всех параметрам.

— То есть элементарное столкновение кланов?

— Нет, все гораздо глубже. Правящий класс усомнился в мудрости правления Ахмадинеджада. Стало понятно, что он вел неправильную внутреннюю политику и пошел на слишком большие риски во внешней политике.

— Насколько быстро этот процесс может привести к смене режима? Или вообще не приведет?

— Я не вижу признаков смены режима. Но я вижу много признаков того, что сам режим должен измениться, если он хочет удержать власть в своих руках. Даже если Ахмадинеджад удержится, он не может, как прежде, делать все, что он хочет. И он, и аятоллы начинают понимать, что это не тот мир, в котором они родились. Есть брожение и среди самих аятолл. Зреет недовольство Хаменеи,  есть большие сомнения насчет того, должна ли религия, даже если это шиитская религия, управлять страной. И это еще даст свои результаты через некоторое время. Я уверен, что они могут удержать власть еще долго – до тех пор, пока народ не сумеет организоваться и найти лидеров, которые ему нужны. Но это лишь вопрос времени.

— Как себя должен вести в это время Запад, Израиль?

— Израиль, как и США, как Англия и Франция, должны сидеть и молчать. Это не их дело. Будет Ахмадинеджад – ну, еще несколько лет, его место на свалке истории. Будет такой лидер, как Мусави – резко сменится риторика. С ним можно будет разговаривать Западу. Хотя суть останется прежней.

— А центрифуги в это время крутятся, и пока мы будем беседовать в приятным иранским лидером, у Ирана появится ядерная бомба?

— До бомбы они доберутся все равно. Но с другим лидером можно будет договориться такому суперстар, как Обама, о каких-то понятиях.

— А если останется Ахмадинеджад? Теперь, после народного недовольства в Иране, никто не даст Израилю добро остановить вооружение Ирана ядерным путем?

—  Все эти разговоры о том, что Израиль в состоянии предотвратить получение Ираном атомной бомбы – только разговоры. Я не могу представить себе израильские ВВС, которые летят куда-то в Иран, который в четыре раза больше Франции, с населением свыше 70 миллионов человек, чтобы разбомбить там 15-16 ядерных объектов. Мы не можем это делать. Мы не должны это делать. А те, кто говорят, что мы это сделаем, просто лгут.

Опубликовано:

«Огонек», июнь 2009