Как видится из Иерусалима мирное соглашение по Ирану
Соглашение по иранской ядерной программе было подписано в Женеве под утро в воскресенье. Пока участники переговоров пожимали друг другу руки, благодарили за сотрудничество, шутили, вспоминая подробности тяжелых бесед, согласований и споров минувших дней и ночей, прежде чем разъехаться по домам, усталыми, но довольными, и наконец отдохнуть, в Израиле уже начиналась рабочая неделя. Утренние газеты, печать которых заканчивается в 3-4 ночи, вышли без этой новости, не успели. Только радио и интернет добавили горечи в утренний кофе.
Через несколько часов в Иерусалиме, открывая еженедельное заседание правительства, премьер-министр Биньямин Нетаниягу сказал:
— Это не историческое соглашение, это историческая ошибка.
Затем прессу попросили покинуть зал заседаний – и подробности министры и специалисты (на заседаниях обычно присутствуют армейское командование и главы спецслужб) стали обсуждать сами. Ни для кого за этим длинным столом сообщение из Женевы не было сюрпризом. Его ждали. И знали, чего от него ждать. Мало кого и во всем Израиле удивила фраза, оброненная премьером, прежде чем удалили прессу. Мало кто ее не разделяет. Мало кто не понимает, в чей адрес она произнесена. Это все – не вопрос.
Вопрос в другом: почему лишь Израиль резко негативно отнесся к компромиссу, который весь западный мир принял с облегченным вздохом?
Всегда готовый ответ — про вечную склонность израильской военщины к агрессии — отбросим как параноидальный. Эта версия не выдерживает проверки элементарной логикой. Израиль — последний, кто должен противиться мирному решению иранской проблемы и настаивать на военном, поскольку, если что, ему же придется воевать. Ответные удары Ирана придутся на израильский тыл – никакой лидер в демократическом государстве не станет искать на свою голову или чего там у него должно в этом случае быть такого приключения.
Причина, которая противопоставила Израиль остальному миру, сделала его изгоем, касается вовсе не воинских амбиций еврейского государства и его отдельных лидеров.
Игра глухих в слепых
Биньямин Нетаниягу предупреждает об опасности иранского атома почти столько, сколько он сам находится в политике – около четверти века. Сначала над ним посмеивались. Потом стали прислушиваться. Но вполуха.
— Ну, что вы, какая это угроза – иранская бомба? Они ее делают не против Израиля, а чтобы защитить свой режим от американского жандарма, — говорил мне, тоже посмеиваясь, лет десять назад человек, считающийся в России едва ли не крупнейшим специалистом по Ближнему Востоку (по крайне мере, судя по количеству его выступлений в российских СМИ в обсуждении наших проблем ), говорил так, будто гарантийного письмо аятолл об отсутствии намерений нападать на Израиль, лежало у него в кармане.
Мне рассказывал бывший глава Моссада Дани Ятом, как нынешний российский президент, тогда возглавлявший ФСБ, отказывался поверить, что иранцы действительно разрабатывают бомбу и требовал от Израиля предоставления конкретных сведений с источниками. В то время, как израильской разведке давно известно, что наиболее информированы о происходящем в Иране как раз таки разведчики русские.
— Мы надеемся, что знаем, американцы думают, что знают, а русские действительно знают, — сказал мне в интервью бывший глава военной разведки АМАН генерал запаса Аарон Зеэви Фаркаш.
Шесть лет назад, когда под грузом неопровержимых фактов о стремительном приближении иранцев к ядерной бомбе президент Буш, по слухам, взвешивал возможность превентивного удара, Агентство национальной безопасности США (то самое, где служил на не самой важной должности беглец Джордж Сноуден, выдавший столько секретных сведений, что его родное ведомство колотит до сих пор), слило в прессу информацию о том, что Хоменаи остановил разработку ядерного оружия еще в 2003 году. Забыли уточнить существенную деталь: остановить-то он остановил, когда испугался, что американская операция в Ираке распространится и на Иран. А убедился, что нет, – и возобновил.
Кто только ни прятал голову в песок, лишь бы не видеть, что Иран делает бомбу, на какие только ухищрения ни шли, дабы сделать вид, что не видят. Два французских президента и два английских премьера, череда министров иностранных дел ведущих европейских держав и, понятно, Евросоюза – все отличились в искусстве увиливания от проблемы.
Этот парад лицемерия остановил новый глава МАГАТЭ Юкия Амана. Он скорее всего не собирался устраивать революцию и, возможно, не вполне осознавал, какого джина выпускает из бутылки. Просто поступил как честный функционер: обнародовал доклад со сведениями экспертов МАГАТЭ, которые его предшественник, египтянин Мохаммад аль-Барадейя, старательно прятал под сукно. (Чем, очевидно, и заслужил Нобелевскую премию мира за вклад в нераспространение ядерного оружия — в полном соответствии с логикой Норвежского нобелевского комитета: никто для прикрытия иранского ядерного проекта не сделал больше него.) На публикацию этого доклада, которую всеми силами старались предотвратить Иран и его ближайшие друзья в мире, лидеры западноевропейских держав отреагировали , как тот браконьер из анекдота, что пришел в ужас, заметив у себя на плече голову лося, которого до того тащил через весь лес. Дальше изображать неведение стало совсем неприличным, и лишь после этого режим экономических санкций против Ирана приобрел осмысленный и жесткий характер.
Не первая цель
Именно эти санкции, по новому женевскому соглашению, собираются отменять. И именно это вызывает возмущение Израиля. Потому что, по его разумению, только в существовании и ужесточении режима санкций и заключается дипломатический путь разрешения иранской проблемы. Только его Израиль рассматривал в качестве единственной альтернативы военному решению.
Совсем грубо говоря – только в обмен на введение этих санкций и перспективу их усиления Израиль согласился снять со столешницы и задвинуть в дальний ящик стола план военной операции. Не навсегда – до тех пор, пока США и мир не убедятся, что санкции не срабатывают, или — маловероятный вариант – пока они не сработают, и Иран под их давлением откажется от ядерной бомбы сам. И тут тоже было по крайней мере два варианта: либо, потому что она окажется ему не по карману из-за экономического урона от санкций, либо экономический коллапс будет столь велик, что приведет к народным волнениям, от которых режим аятолл падет.
Среди всего этого богатства альтернатив в Израиле (во всяком случае, в открытую и на официальном уровне) не принималась только одна: существование ядерного Ирана. Вернее, ее рассматривали (опять же на уровне идеологической риторики) как альтернативу существованию самого Израиля.
Есть в этом известное преувеличение и излишняя категоричность, как в любой официальной доктрине.
Не факт, что Иран, заполучив ядерное оружие, тут же бросится его применять. Еще менее вероятно – что первым делом против Израиля.
Хотя прежний президент, Ахмадинеджад, неоднократно обещал стереть «сионистское образование» с карты мира, а духовный лидер Ирана аятолла Хоменаи постоянное предрекает ликвидацию этой «раковой опухоли на теле Ближнего Востока», здесь тоже следует видеть разницу между словами и делами, мечтами и помыслами: обещать – не жениться.
Во-первых, не исключено, что аятоллы добиваются обладания ядерным оружием и вправду не для нападения, а для защиты своего режима. Хотя никто не может дать никакой гарантии, что это именно так, и что доводы логики возобладают у них над собственным пониманием своей святой миссии уничтожения Израиля. Нельзя исключить, что как раз для защиты режима они выберут такую меру устрашения своих вероятных и реальных врагов как применение ядерного оружия.
Во-вторых, если иранское руководство и решится сбросить бомбу (более реальный вариант – ракету с ядерным зарядом), то с его стороны было бы крайне опрометчиво делать это в отношении Израиля или хотя бы с него начинать. По ряду причин.
Первая: Израиль слишком хорошо защищен. Чтобы пробить (или даже попытаться пробить) его систему ПВО, не имеющую аналогов в мире, понадобится массированная ракетная атака. Иран, по крайней мере на начальном этапе, будет обладать всего несколькими ядерными зарядами. Израсходовать их все в попытке прорвать четырехслойную сеть израильской ПРО, то есть почти с нулевой вероятностью успеха, — глупость несусветная.
Вторая: Израиль слишком хорошо вооружен, в том числе, как все убеждены, обладает ядерным потенциалом. Ответный удар (а он последует даже, если страна перестанет существовать физически после успешного ядерного нападения – подводные лодки с «оружием возмездия» находятся на постоянном боевом дежурстве) самого Израиля или США гарантированно уничтожит Иран.
Так что Израиль, даже если он самая желанная цель аятолл для ядерной атаки, — самая труднодостижимая и опасная. Гораздо эффективнее и разумнее использовать свои считанные ядерные заряды на поражение более уязвимых целей. Поэтому беспокойство по поводу иранского атома у Саудовской Аравии, традиционного противника Ирана за гегемонию в регионе, и других сунитских режимов, в частности, стран Персидского залива, понятно и обоснованно.
Не главная опасность
Чего же рвется вперед Израиль, если первый удар придется не по нему, а второй Ирану не дадут нанести и без применения израильской военной мощи?
На взгляд из Иерусалима, жизненную опасность для еврейского государства представляет не само ядерное оружие Ирана, а то, что оно окажется в руках у аятолл. Волнует не его разрушительная сила, а его дестабилизирующий фактор. Не что, а у кого.
Потому что, во-первых, то, что есть у режима, поддерживающего мировой исламский террор, может рано или поздно оказаться в руках у террористов, а это почти наверняка означает, что ядерное оружие получит бесконтрольное распространение.
А во-вторых и в-главных, потому, что появление ядерного оружия у шиитского Ирана, претендующего на региональное и конфессиональное господство, неизбежно вызовет цепную реакцию. Для сунитских режимов Ближнего Востока, прежде всего Саудовской Аравии и Египта, получение своего ядерного оружия станет вопросом выживания. Без обладания ядерным оружием они не смогут сохранить свое политическое влияние в регионе и положение сунитов в исламском мире.
Рано или поздно этим оружием обзаведутся все режимы, которые захотят и смогут себе это позволить. У большинства из них достаточно для этого денег, а Египет, у которого, с деньгами туго, но самая сильная армия в регионе, получит помощь от богатых соседей.
Как показала арабская весна, ни один из этих режимов не стабилен. Во всех этих странах сильны фундаменталистские настроения толпы. Никто не знает, что с ними будет завтра, кто окажется у власти, кто завладеет ядерными арсеналами после того, как они там появятся. Ближний Восток и так был пороховой бочкой. А станет – ядерным складом с потерянными ключами. Жить в таком регионе цивилизованному государству, каким считает себя Израиль, будет совершенно невозможно, как невозможно управлять ядерной реакцией, находясь внутри реактора.
Когда из Иерусалима говорят о том, что вопрос иранского атома для него – вопрос существования, имеется в виду это, а не гипотетическая угроза ядерной атаки аятолл, шансы которой действительно малы, а вероятность урона ничтожна.
За шаг до капитуляции
До последнего времени в Иерусалиме считали, что в Вашингтоне понимают и разделяют его опасения. Расхождения касались путей, а не принципов. В Израиле давно были убеждены, что Иран при нынешнем режиме не откажется от осуществления ядерного проекта добровольно, но форсировать силовое решение не спешили, ожидая, пока ситуация созреет и мир дозреет до осознания необходимости решительных действий.
Именно в расчете на взаимопонимание с главным партнером израильтяне отказались от самостоятельного военного решения проблемы, как поступали прежде – и в 1981 году, когда был уничтожен реактор в Ираке, и в 2007-м, когда уничтожили, не признаваясь в этом, строящийся реактор в Сирии. И та, и другая операции производились вопреки желанию США. После бомбежки иракского реактора американцы, обидевшись, даже ввели эмбарго на продажу Израилю новейших вооружений.
С Ираном ситуация осложнилась из-за того, что там и объектов больше, и ликвидировать их труднее, и потому что в нынешних условиях Израилю не простился бы резкий скачок цен на нефть, неизбежный в случае военной операции.
Мне уже приходилось цитировать в «Огоньке» слова нынешнего министра обороны Израиля Моше (Буги) Яалона о том, что операцию следует произвести не позже, чем у Ирана появится бомба и не раньше, чем весь мир, включая в первую очередь США, убедится в отсутствии других способов предотвратить появление ядерного оружия у Тегерана.
Режим санкций, который стал осуществляться в последние два года сначала в одностороннем порядке со стороны США, должен был привести к желаемому результату. По разным оценкам, Иран потерял на введенных против него ограничительных мер от 80 до 120 миллиардов долларов, как считают в Израиле, а иранские диссиденты из Организации моджахедов иранского народа, располагающей надежными источниками в том числе в правительственных структурах покинутой родины, называют еще более внушительную цифру: 500 миллиардов.
— Чтобы ты понимал, что это значит, — объяснял мне иранист из Еврейского университета доктор Владимир Месамед, — десятилетняя война с Ираком обошлась в сто миллиардов, и эта сумма поставила Иран на колени. Если бы режим санкций продолжился и ужесточился, и нынешний режим никуда бы не делся – пошел на требования Запада.
Неожиданное для многих решение Обамы и Керри пойти на мировую с Ираном и ослабить санкции обескуражил израильтян. Здесь недоумевают, почему Америка моргнула первой. Ведь не она, а Иран находился в трудном положении, у него кончались деньги, нарастала внутренняя напряженность, падала национальная валюта, останавливались производства. Он был слабой стороной в этом противостоянии, его следовало дожать, а не отпускать.
— У нас серьезные опасения, что Иран теперь сможет поднять голову из лужи, в которой уже лежал, – грустно пошутила глава отдела стратегии в министерстве стратегии и разведки, в прошлом начальник исследовательского отдела в Моссаде Сима Шайн. – Даже если всем станет ясно, что он не выполняет свои обязательства по соглашению в Женеве, вернуть его в то состояние, в котором он находился до сделки, будет трудно,
При всем многообразии политических мнений и тенденции осуждать решения власти, большинство израильских обозревателей согласны с резко негативным отношением Нетаниягу к заключенной в Женеве сделке. Здесь убеждены, что за полгода действия промежуточного соглашения Иран не свернет программу обогащения урана, не закроет завод по производству оружейного плутония, не откроет ворота ядерных заводов для беспрепятственного контроля инспекторов МАГАТЭ. Иран не пописал и наверняка не подпишет дополнительный протокол участников соглашения по нераспространению ядерного оружия, предусматривающий доступ инспекторов на любой объект в любой время без согласования с контролируемой стороной.
От нелюбви до измены…
У израильтян ощущение, что американцы их просто кинули. До заключения женевской сделки Израиль мог выбирать собственную линию поведения по мере развития ситуации: приведут санкции к остановке иранского ядерного проекта – прекрасно, не приведут – можно будет перейти к военной опции, не пойдут на это США – Израиль возьмет решение на себя.
Сегодня он выведен из игры, и руки у него связаны. Ирану нет смысла отказываться от создания бомбы, раз санкции ослаблены и так. У Израиля нет оправдания на силовые действия с его стороны против Ирана в течение полугода действия промежуточного женевского соглашения. Они будут восприняты как вызов мировому сообществу, немотивированная агрессия. А за полгода Иран, если и не создаст атомную бомбу, то вплотную приблизится к ее созданию – в шаге, в недельной готовности.
Ближайший партнер – США – подставил Израиль, как пешку. Нетаниягу и Керри в канун третьего раунда переговоров в Женеве обменялись заочными обвинениями в беспрецедентно резких тонах. В народе поведение американского руководства воспринимается едва ли не как предательство. О причинах явного раздрая мне приходилось слышать разные мнения.
Бывший генконсул Израиля в Нью-Йорке Алон Пинкас дал такое объяснение новой тенденции. После явных провалов американских инициатив Америке просто надоел Ближний Восток. Значение его для США падает – через пять лет американцы полностью избавятся от необходимости в ближневосточной нефти, а хворобами региона администрация Обамы сыта по горло. Ее больше интересует происходящее в Юго-Восточной Азии – прежде всего, в Китае и Японии. Обама хочет отмежеваться от гремучего Ближнего Востока, и столь важная роль главного союзника в регионе – Израиля – падает для него. Это плюс к отвратительным личным отношениям с нынешним премьером.
Бывший посол Израиля в России, ныне один из ведущих сотрудников Института национальной безопасности Цви Маген наоборот отрицает, что Америка уходит с Ближнего Востока. Он считает, что влияние ее и зависимость от нее сунитских стран региона только выросли, благодаря их конфронтации с Ираном. А в результате женевского соглашения и возможного примирения с Ираном вырастет влияние США и в шиитском мире. Мирная инициатива американцев помогла им уравновесить сокрушительную дипломатическую победу России в Сирии.
Если это так, похоже возвращаются времена, когда Вашингтон и Москва мерялись амбициями именно на ближневосточном поле. Некогда Израиль и арабские страны умели извлекать выгоду из ристалища больших самцов.
Не свидетельство ли этого – стремительная поездка Нетаниягу в Москву как раз в день возобновления переговоров в Женеве. Говорили – поехал, чтобы сделать последнюю попытку уговорить Путина изменить решение по Ирану. При всем уважении к критикам Нетаниягу – он не настолько наивен. Что-то было другое. Конкретные сведения о содержании беседы двух лидеров не сообщались. Но члены израильской делегации и компетентные наблюдатели в один голос утверждают, что встреча была исключительно доброжелательной и положительной. Тем более, что длилась она вдвое больше назначенного – четыре часа.
О чем так долго говорили. Озвученное предложение Нетаниягу Путину сыграть в отношении Ирана ту же роль, что ему удалось сыграть в сирийском конфликте, тоже предназначено для наивных. Сирия под нажимом России согласилась отказаться от химического оружия, потому что реальной альтернативой этому была уже готовящаяся военная операция США в Сирии. С Ираном ситуации ровно обратная – угроза военной операции снята, значит и от ядерного оружия отказываться незачем. Кто бы ни посредничал.
Как сказал на днях в нашей программе бывший начальник военной разведки АМАН генерал Аарон Зеэви-Фаркаш:
— Угрозы военной операции может быть эффективнее самой операции.
Угроза снята. И Иран стал ближе к ядерной бомбе, чем был до соглашения о сокращении работ по ее производству. И вместо него в международной изоляции оказался Израиль. «Америка!» — так говорят в Израиле, когда хотят выразить восторг чем-то совершенно фантастичным. Теперь это и объяснение.
Публикация: «Огонек», декабрь 2013
