Маме сто
Сегодня маме исполнилось 100 лет. Она умерла в 59. Мы с братом давно уже старше нее, и я не могу к этому привыкнуть.
Не помню ее молодой – только по фотографиям. Ее могилу на Востряковском кладбище в Москве нахожу уже с трудом, когда изредка там бываю. Брат, архитектор, придумал ей для памятника гранитный куб, тяжелый камень врос в землю. Там тесно от еврейских погребений было и тогда, а сейчас и того больше. Но березы у изголовья еще стоят, переплетаясь кронами в вышине. Как-то там, когда могила была еще свежа и утрата зияла, у меня сложилось:
Могилы наших матерей
Легли под русские березы,
Сковали русские морозы
Могилы наших матерей.
Иду по снегу Вострякова,
Могильный мрамор даль чернит,
В сугробах тонущий гранит
И крик
Молчанья гробового.
Встать на земле, в земле остаться,
Взойти в ней дерном и травой –
И пусть березовое братство
Сплетает ветви над тобой.
Мы по стране заледенелой
В чужую почву сеем прах.
Здесь наше – черное на белом,
Как на березовых стволах.
Это написано, видимо, в 1978-м. Я уехал в 1995-м. Никогда не знаешь, как отзовется. Но все связано.