Либерман: из грузчиков в премьеры

В Израиле на финише предвыборная кампания. Но главной интриги ее решили в самом начале. Кто будет премьером и вторым лицом во власти, определилось еще три месяца назад. Тогда же сочли, что сенсация нынешних выборов уже состоялась, и она лишь предвестие возможной сенсации следующих — когда впервые в истории страны премьером станет  выходец из  СССР.

Однако три месяца для Израиля – гигантский срок.

В него вместились и новая война, и новая политическая буря. Игра не сыграна. Она лишь усложнилась.

Ход конем

Распространенное определение Израиля — «там на четверть бывший наш народ» — во времена  Высоцкого было сущей гиперболой, но оказалось предвидением. В начале 90-х хлынуло столько, что строке из песни конца 70-х не хватило лишь немного до статистической точности: 17% еврейского населения составили «русские».

Разумеется, для самого Израиля это даром не прошло. Он стал не только самой русской страной за пределами бывшего СССР, но и единственной страной за его пределами, где выходцы из того же СССР (а по-здешнему — «русские») играют важную роль в политике.

Сначала — как избиратели: по крайней мере трижды именно «русские» голоса решали судьбу премьерского кресла. Потом — как политики: вошли в Кнессет, заняли министерские посты, создали собственные партии.

Последняя уцелевшая из них — «Наш дом Израиль», или сокращенно — НДИ — в уходящем кнессете составляла третью по величине фракцию, в коалиции уступала только правящей партии «Ликуд», а ее основатель и бессменный лидер, Авигдор Либерман, занимал второй по важности пост в правительстве — вице-премьера и министра иностранных дел.

Злые языки говорили, что роль его  во главе государства отнюдь не вторая, что, мол, он-то всем и вертит. Наверняка преувеличение, но не совсем безосновательное — вертеть он умеет.

Именно Авигдор Либерман вместе с Биньямином Нетанияху и устроили упомянутую предвыборную сенсацию. В самый канун вечерних информационных выпусков на ведущих телеканалах, коварно сломав «лайн-апы»  редакторов новостей и надежды ближайших политических конкурентов, лидеры «Ликуда» и НДИ объявили, что на предстоящих выборах их партии идут единым списком.

Это означало, что исход выборов практически предрешен. По крайней мере — в отношении того, кто будет премьер-министром. И кто получит первый по значимости пост после него в будущем правительстве.

Израиль — парламентская республика. Лидер партии, набравшей наибольшее количество парламентских мандатов, получает от президента право формирования правительства — и формирует его, если ему удается, совместно с другими партиями, создать коалицию, представляющую большинство в Кнессете, где общее число мест — 120.

В начале кампании опросы сулили партии Нетанияху меньше 30 мандатов, а его ближайшему конкуренту — лидеру левой партии «Авода», в недавнем прошлом известной тележурналистке Шели Яхимович — больше 20.

Ситуация пограничная. Конечно, на сто процентов предвыборным опросам верить нельзя. Нынешний президент Шимон Перес в ходе своей рекордно долгой и весьма бурной политической карьеры известный тем, что выборы он как правило проигрывал, любил повторять, что опросы — как духи: приятно пахнут, да пить нельзя. Но кто решится их игнорировать? Если даже они неточны, ошибка возможна и в ту, и в другую сторону. Риск лишиться премьерского поста у Нетаниягу был.

Был риск и у Либермана. Те же опросы не обещали ему повторения успеха прошлых выборов, когда НДИ получила 15 мандатов. С меньшей фракцией он не смог бы претендовать на столь же важный министерский пост. А если бы правительство и впрямь формировала Шели Яхимович, известная своими крайне левыми взглядами, Либерман, так же известный своими резко правыми воззрениями, вряд ли попал бы к ней в коалицию и, соответственно, — в правительство вообще.

Объединившись, оба лидера избавились от всех этих рисков. Даже если и «Ликуд», и «Наш дом Израиль»  получат меньше мандатов, чем есть у них на двоих сейчас (а скорей всего таки и будет), в сумме их совместный список (его назвали «Наш дом Ликуд» — и шутники не преминули заметить, что при слиянии как-то исчез Израиль) наберет больше, чем любой конкурент. А значит — Нетаниягу гарантированно становится премьер-министром и Либерман — вторым лицом в правительстве. Было уже объявлено, что в новом кабинете он сможет выбрать любой министерский портфель, в том числе самые весомые — обороны, финансов, иностранных дел.

В общем, опять эти «русские» решили судьбу премьерского кресла. На сей раз — еще до выборов.

Израильские «Дима и Вова»

Этот ход, столь же сильный, сколь и неожиданный, вызвал в левом лагере и в основном лево ориентированных израильских СМИ волну возмущения. Тут же возникли аналогии с Россией.

Заговорили о появлении израильского правящего тандема, монополии на власть и здешнего варианта «управляемой демократии». Шутки про Диму и Вову муссировались в разных вариантах, сходясь лишь в одном: распределении ролей в новом тандеме. Везде Либермана отождествляли с Путиным, а Нетанияху — с Медведевым.

То, что и раньше обсуждалось в дружеских компаниях и на посиделках коллег, вдруг вылезло наружу. Журналист Амир Орен в респектабельной газете левого истеблишмента «Гаарец» прямо написал, как его пугает, что Либерман может занять в новом правительстве пост министра обороны, а значит — получит доступ к ядерным секретам, всей информации спецслужб, будет назначать начальника генштаба и главу военной разведки, утверждать планы военных операций.

Орен не постеснялся даже признаться, почему это его так пугает:

«Это сюжет для увлекательного фильма: юноша-иммигрант из Советского Союза, царства коммунистической партии и КГБ, упорно взбирается по иерархической лестнице израильской политики. И садится наконец в кресло главы правительства – после перевалочной станции в министерстве обороны».

Эти страхи по поводу того, что каждый выходец из «царства КГБ» — потенциально его агент, не новая фобия для Израиля, не нова она и за его пределами — в том числе и в отношении самого Израиля.

Покойный журналист Виктор Граевский, выкравший в польском ЦК секретный доклад Хрущева ХХ съезду партии в 1956 году и передавший его израильской разведке, рассказывал мне, что главе спецслужбы Шин-Бет (сегодня — служба общей безопасности ШАБАК, контрразведка) Амосу Манору был запрещен въезд в США, потому что он из страны соцлагеря — Румынии. Американскую визу ему выдали, только когда по договоренности между Бен-Гурионом и президентом Эйзенхауром Манор должен был доставить в Вашингтон текст доклада, за которым безуспешно охотилось ЦРУ.

Но сохранять ту же подозрительность насчет выходцев из соцстран через 56 лет и проявлять ее в отношении действующего министра иностранных дел, бывшего министра по вопросам стратегии, национальной инфраструктуры, которому уже известно столько военных тайн, что озабоченному секретностью журналисту и не снилось, — явная паранойя.

Однако дело тут скорее всего не в гипертрофированной бдительности, а в ревнивой зависти. Главные слова здесь не «ядерные секреты», а «юноша-иммигрант из Советского Союза».

И в становившемся все более реальным кошмаре — «русском» премьер-министре Израиля.

Гадкий утенок

Шутки шутками, фобии фобиями, но почему он?

Несмотря на то, что Израиль – молодое государство, оно уже успело вырастить свою аристократию. Элиту составляет она. На вершине власти либо “принцы» — выходцы из семей  «отцов сионизма», основателей государства, первых поселенцев, кибуцники, либо генералы.

Биньямин Нетаниягу – сын секретаря основателя правого сионизма Зеэва (Владимира) Жаботинского, профессора истории, главного редактора Еврейской энциклопедии, офицер самого элитного подразделения спецназа, выпускник Гарварда и MTI.

Министр обороны Эхуд Барак – кибуцник, генерал, бывший начальник Генштаба, выпускник Стэнфорда.

Зам премьера Буги Яалон – тоже кибуцник, тоже генерал и бывший начальник Генштаба.

Министр по делам спецслужб Дан Меридор  – сын одного из основателей антибританского подполья и Ликуда.

Министр, член кабинета безопасности Бени Бегин — сын премьер-министра, профессор.

Глава оппозиции Шауль Мофаз — бывший начальник Генштаба, министр, генерал.

Предшественница Либермана на посту министра иностранных дел, Ципи Ливни, – дочь одного из командиров антибританского подполья, основателя Ликуда, депутата Кнессета.

Председатель Кнессета Руби Ривлин — из семьи основателей нового Иерусалима, на имя его прабабки была оформлена земля, на которой возник первый еврейский квартал вне стен Старого города. Улица Ривлина, его деда, раввина, — центральная в еврейской столице.

И среди них — Авигдор Либерман, репатриант из СССР, сын директора гастронома в Кишиневе, прошедшего немецкий плен и сталинские лагеря, в армии – младший сержант, первая степень Еврейского университета, иврит с акцентом, русский с акцентом, на очень среднем уровне английский.

Как он оказался среди этих избранных? Почему они не выгнали его, как лебеди гадкого утенка? Пока могли. Пока он сам не развел в их пруду свою лебединую стаю. Что вывело его, чужака без правильного прошлого, на вершину?

Мордобой и конюшни

Он репатриировался с родителями в 1978-м. Ему было 20. За плечами – 1-й курс сельскохозяйственного института в Молдавии, 1-й приз на конкурсе молодых драматургов. Хотел стать писателем.

А стал грузчиком в аэропорту. По блату. Багажное отделение в  Бен-Гурионе монополизировали грузинские евреи, чужих к себе не пускали. Он поговорил с ними по-русски, понравился — для него сделали исключение. Он был счастлив — редкая удача.

Политическую деятельность начал, учась в Еврейском университете в Иерусалиме. Сокурсник (тоже «принц» — сын командира подпольщиков времен мандата и легендарной дикторши подпольного радио) Цахи Анегби, будущий министр, привлек его в молодежное движение «Ликуда».

Вместе они участвовали в политических баталиях. Доходило до драк — со столь же политически активными арабскими студентами. Рассказывают (мне он сам отказался подтвердить или опровергнуть), Либерман бил морду активисту арабской молодежной организации Азми Бшаре. Впоследствии Бшара тоже стал депутатом Кнессета. Во время Второй ливанской войны его заподозрили в передаче оборонных сведений «Хезбалле». Началось следствие. Бшара сбежал за границу. И там несколько лет получал государственную пенсию, положенную уволившемуся депутату, – закон есть закон.

После университета Либермана приглашали на работу в молодежное движение «Ликуда», но он предпочел делать карьеру в больничной кассе, стал гендиректором  Иерусалимского отделения. Однако в Ликуд пришел все равно. Виноваты «русские».

В начале 90-х из разваливающегося СССР хлынули в Израиль толпы. Страна не могла переварить такое количество новых граждан. Им пришлось туго. И все их недовольство было направлено на власть.

А в 1992-м грянули выборы, и русские репатрианты, плохо знающие иврит и страну, поверили обещаниям социалистов, проникновенным агиткам своих товарищей по несчастьям в новой стране — своим давним кумирам, Михаилу Казакову и Максиму Леонидову (его песня «Только Рабин ведет к переменам» звучала из всех репродукторов), — и проголосовали за лидера Рабочей партии «Авода», Ицхака Рабина. Он стал первым уроженцем страны на этом посту, первым, не знающим русского.

Премьер от «Ликуда», Ицхак Шамир, ушел в отставку. Старый подпольщик, руководитель самой непримиримой боевой организации ЛЕХИ, даже будучи министром иностранных дел и главой правительства не мог посещать Англию, — постановление о его розыске как опасного террориста никто не отменял, и потому, после нескольких лет безработицы возглавив отдел Моссада по розыску нацистских преступников в Европе, свою штаб-квартиру он устроил не в Лондоне, а в Париже (она потом пригодилась, когда Моссад стал мочить обосновавшихся в Европе арабских террористов). Шамир тяжело переживал удар, особенно от русских. Он же сам их сюда привел! Это он добился от Конгресса (в Белом доме Шамира терпеть не могли), чтобы США прекратили принимать евреев из СССР по израильским визам – и весь поток устремился в Израиль.

В «Ликуде» после поражения царили хаос и уныние, финансовые долги — огромные. Срочно требовался харизматичный лидер и сильная рука. Никто не хотел разбирать завалы.

Масса высокопоставленных ликудовцев, занимавших важные правительственные посты, осталось без работы. Но не царское это дело – чистить дом после разгрома. Не по чину и принцам. 43-летий Биньямин Нетанияху принадлежал к элите, но не к ним. Профессорский сынок, в его семье к политикам относились с презрением. На госслужбу не стремился. Всего десять лет назад его нашел в крупной мебельной фирме тогдашний посол в США Моше Аренс. Он искал политического атташе в посольство. Нужен был молодой, обаятельный, энергичный, с  идеальным английским израильтянин. Нетаниягу, выросший  и получивший образование в США, подходил идеально. Через два года он перешел постоянным представителем Израиля в ООН, и был лучшим на этой должности за всю историю. Когда Аренс стал министром иностранных дел, он взял его к себе заместителем. А когда «Лукуд» потерял власть, оказались без работы оба.

Либерман пришел к Нетаниягу с улицы — и предложил три вещи: стать новым лидером «Ликуда», помощь в выборах на этот пост и разгребание конюшни, в которую превратилась родная партия.

Так Нетанияху возглавил «Ликуд», а Либерман стал гендиректором партии.

Непонятно, кто кого сделал. Но то, что каждый из них стал тем, кто он есть, не без влияния другого — догадаться можно.

Вот когда родился этот тандем.

Разлад

В 1996 году восставший из пепла «Ликуд» победил на выборах. Нетанияху стал премьером, а гендиректора партии назначил гендиректором своей канцелярии.

Ни до, ни после никто, кроме правительственных чиновников и министров, не знал, кто занимает эту должность. Когда главой канцелярии премьера стал Либерман, о нем заговорили все. Его называли генеральным директором страны. Утверждали, что это он руководит государством из-за спины премьера. СМИ травили обоих. Но ушел один.

В субботу, во время футбольного матча, куда он пришел с маленьким сыном, Либерман, страстный болельщик, покинул трибуну, пошел к телефону в конторке администрации — позвонил боссу, чтобы заявить об уходе. Сказал: так будет лучше, у тебя развяжутся руки, по нам стреляют из пушек, а мы не можем ответить даже из пистолета.

Либерман занялся бизнесом — как потом выяснилось, очень успешно (что ему еще вспомнят). Нетаниягу остался без него — и огонь СМИ сосредоточился на нем. В 1999-м, не закончив каденцию, он вынужден был объявить новые выборы.

В январе 1999 года, до выборов оставалось три месяца, бизнесмен Либерман пил пиво в баре будапештской гостиницы. Позвонила секретарь премьера Рухама Авраам, вся в слезах: «Ивет (так его называют близкие. — «О»), все валится, мы проиграем выборы. Срочно приезжай – ты очень нужен Биби».

Он не допил пиво – и сразу вылетел в Израиль. Прямо из аэропорта примчался в канцелярию Нетанияху. Дверь в кабинет премьера ему преградила та же Рухама Авраам и, пряча глаза, сказала: «Ивет, извини, Биби не советуют, чтобы ты вмешивался – это только навредит»…

Никто до сих пор не знает, что там произошло. А о том, что произошло, когда Либерман вышел из канцелярии премьера, к которому его так и не пустили, узнала вся страна.

Так же быстро, как примчался на помощь Биби, он  создал свою партию. Над названием некогда было думать. Взял готовое из России. Помните партию власти Черномырдина — «Наш дом Россия»?

На тех же выборах 1999 года, которые Биби, пренебрегший верным соратником, проиграл, «Наш дом Израиль» Либермана практически без разгона взял 4 мандата. Потом 11. Потом 15.

И стал своему бывшему боссу грозным конкурентом.

Этого русского медведя злить нельзя.

Трамплин

Хотя и Нетанияху, и Либерман заявляют что общий список на выборах не означает слияния партий, многие склонны хоронить последнюю русскую партию в Израиле.

Формально НДИ — и не русская партия. Позиционирует себя как общеизраильскую. Но большинство голосов, которые она собирает на выборах, — «русские», и большинство «русских» в Израиле голосует за НДИ. Однако в парламентской фракции партии в уходящем Кнессете «русских» депутатов — только половина. В следующем будет еще меньше.

Формируя предвыборный список, Либерман задвинул большинство русскоязычных депутатов от НДИ на нереальные места. Некоторые вообще в него не попали. В будущем Кнессете во фракции НДИ останется от трех до пяти русскоязычных политиков, кроме самого Либермана. Коренных израильтян эта чистка не коснулась. За одним исключением, о котором позже.

На второе место в списке Либерман поставил Яира Шамира – личность во многих отношениях примечательную. Боевой летчик (в Израиле уже одно это знак принадлежности к элите), полковник, он руководил модернизацией ВВС, и отказавшись от генеральских погон, ушел в запас, чтобы стать одним из основателей израильского хай-тека. Руководил рядом крупнейших компаний. Среди них – национальная авиакомпания ELAL и концерн авиационной промышленности (IAI), мировой лидер, в частности, в производстве беспилотников. Придя туда, разогнал практически весь совет директоров, зато повысил прибыльность концерна в 47 раз.

И немаловажное обстоятельство: Яир – сын премьер-министра Ицхака Шамира — того самого, которого «русские» сместили в 1992-м. Принц! В следующем кнессете среди депутатов НДИ ликудовских принцев будет больше, чем в самом «Ликуде». Элитная каста, которая когда-то чванливо принимала новоявленного чужака на посту гендиректора партии, сегодня стекается под его крыло.

Обозреватели однозначно прочли эту тенденцию как последовательное избавление НДИ от имиджа «русской» партии, перезагрузку для следующего рывка Либермана – к премьерскому креслу.

В его окружении давно говорили, снизив голос до шепота, что он — будущий премьер-министр. После обнародования списка стало очевидно и остальным, что это не мечты обожателей, а конкретные планы.  По правде, среди действующих израильских политиков не было более реального претендента на это кресло. Но Либерман не мог бы стать премьером в качестве главы «русской» партии. А в качестве нерусской — вполне.

Как сказал мне один из его соратников: «Я давно знал, что он станет премьером, но не знал, как. Теперь знаю».

Это вовсе не означает, что к следующим выборам создатели израильского тандема готовили рокировку, чтобы было уж совсем, как в России. Нетанияху даже заявил – как бы в шутку, — что собирается возглавлять «Ликуд» и правительство еще долго. Формальных ограничений нет. Но к следующим выборам у него будет меньше шансов на оба эти поста, чем у того же Либермана, — засиделся, здесь такое не проходит. И тогда – да, у Израиля будет «русский» премьер-министр.

«Пикейные жилеты» говорили об этом как о деле почти решенном. И мои дважды соотечественники не без некоторого общинного злорадства потирали руки в предвкушении будущей рубки. Что может остановить нашу русскую ракету? Ничего! Кроме разве что незакрытого «дела».

Подсечка

«Дело Либермана» сопровождает его на протяжении всей карьеры в большой политике. Собственно, это вереница дел. Первое открыли вскоре после назначения его гендиректором канцелярии премьера, в 1996 году, а после ухода из политики в бизнес – закрыли. Как-то интерес угас. И опять возник, когда Либерман вернулся из бизнеса в политику. Теперь детективов интересовало, чем он там занимался, когда занимался бизнесом, и как это связано с его занятиями политикой, не перемешалось ли часом где?

Либермана подозревали (не просто подозревали – открывали уголовные дела и вели следствие) в коррупции, взятках, отмывании денег, злоупотреблении служебным положением, обмане общественного доверия… Время от времени (часто это совпадало со временем предвыборной кампании) прокуратура обещала вот-вот завершить расследование и подать обвинительное заключение – а там суд и срок. И каждый раз срывалось. И каждый раз Либерман получал на этом дополнительные голоса, мандаты, с ними рос его вес в политике и пост в правительстве. Расследования продолжались, возникали новые… Израильских ментов и прокуроров высота положения клиента не утихомиривает, а лишь подзуживает.

Постепенно отпали дела о коррупции и взятках. Из того, что на слуху, — остались подозрения, что Либерман был причастен к деятельности фирмы своей дочери, когда уже стал депутатом Кнессета в 1999-м. Весь прошлый год, постоянно перенося сроки, юридический советник правительства (в Израиле это должность вроде генпрокурора) обещал вынести свой вердикт: либо закрыть расследование, либо предъявить обвинительное заключение и передать дело в суд.

И наконец – в самый разгар предвыборной кампании – решил. Все дела по тяжким преступлениям – закрыть. Но обвинение – предъявить. По одному эпизоду.

Эпизод такой. В 2008 году, когда Либерман, в то время депутат от оппозиции, приехал в Минск во главе делегации Кнессета на открытие памятника погибшим в Минском гетто, посол Израиля в Белоруссии Зеэв Бен-Арье, передал ему секретные документы. Это был запрос израильского Минюста белорусским властям с просьбой предоставить сведения для расследования по делу Либермана и записка с описанием дела.

Либерман (по его словам) велел послу не делать глупостей и бумаги выбросил.

В чем его вина? В том, что став министром иностранных дел, взял оказавшегося после Минска не у дел Бен-Арье к себе в советники по Восточной Европе, потом рекомендовал его послом в Латвию. А ведь доподлинно знал, что тот на прежнем посольском посту совершил служебное преступление.

Конечно, чтобы настучать на своего давнего приятеля (а Либерман знаком с Бен-Арье с начала 70-х, когда оба они были новыми репатриантами, и тот был еще журналистом русской редакции «Голоса Израиля» Владимиром Фланчиком), желавшего тебе помочь, надо быть конченым праведником или подлецом. Но прокуратура толкует иначе: министр иностранных дел расплатился за оказанную ему противоправную услугу (за которую, кстати, Бен-Арье был изгнан из МИДа и осужден на четыре месяца исправительных работ) – сам, таким образом, злоупотребив служебным положением и обманув общественное доверие.

Само собой, прокуратуру, за 15 лет поисков сумевшую накопать такое ничтожное и хлипкое обвинение, подняли на смех. Но хорошо смеется тот, кому хорошо смеяться.

До выборов оставалось чуть больше месяца. При предъявлении обвинительного заключения, которое грозит наказанием, даже условным, свыше трех месяцев, министр обязан уйти с поста. Обвинение, вменяемое Либерману, на это не тянуло. Но он все равно подал в отставку. И отказался от парламентской неприкосновенности, чтобы не было препятствий регистрации обвинения в суде.

Спешил – надеялся, что суд состоится еще до выборов – и он вернется в правительство чистым. Хотя риск был. Если суд признает его деяние позорным – независимо от меры наказания это несовместимо и со статусом депутата. Тогда — семь лет запрета занимать общественные должности. Политическая смерть. Он шел ва-банк. Дорог был каждый день.

Но юридический советник вернул дело на доследование. «Как? – возмутилась даже неблагосклонная к Либерману пресса. – Стольких лет не хватило? Для ничтожного обвинения?»

Оказалось, у прокуратуры появился новый свидетель. При формировании списка НДИ для будущего Кнессета Либерман, как уже упоминалось, оставил за его рамками многих русскоязычных депутатов от своей партии. И только одного нерусскоязычного. Своего заместителя в МИДе, Дани Аялона. Никто не знает, почему. Но он и стал тем свидетелем. Единственным, кто утверждает, что Либерман оказывал давление на комиссию по назначению послов в МИДе, — через него, Аялона. Если суд ему поверит, это может стоить Либерману политической карьеры.

Однако карьеру Либермана хоронили уже не раз. Страшно подумать, каким пламенем она засияет, когда эта птица Феникс вновь возродится из пепла.

Вот такая скучная предвыборная кампания завершается в Израиле на днях.

Авторский вариант.

Публикация: «Огонек», январь 2013